Новые книги Макса Фрая (Думаете, сейчас поздравлю вас с новым годом? Фигушки!)

Хэппи нью error
(Новогоднее обращение Макса Фрая к народу)

     - Ну и дельце тебе предстоит, сэр Макс! – наконец сказал шеф и снова задумчиво умолк.
     - Так все-таки есть дельце? – заинтересованно спросил я.
     - Ну да, - вздохнул он. – Нуфлин решил, что ты – именно тот единственный и неповторимый парень, который доставит его в Харумбу в целости и сохранности.
     - Очень может быть, - я пожал плечами. – При условии, что он знает дорогу. Лично я понятия не имею, что это за Харумба такая и где она находится.
     - Да, об этом я тебе еще не рассказывал, - кивнул Джуффин. – Дабы не шокировать. А теперь расскажу, даже если уши начнешь затыкать. Харумба это Страна Мертвых, Макс.
     - Вы не обидитесь, если я не буду падать в обморок? – сухо спросил я. – Нашли чем меня шокировать! А кто вам мертвого Йонги Мелихаиса за ручку привел?..
     - Да подожди ты, - отмахнулся Джуффин. – И имей в виду: тебе не очень идет образ бывалого человека, стреляного воробья, или как там это называется… Милое идиотское выражение искреннего удивления украшает твою физиономию куда больше, уж поверь мне на слово! Хотя бы потому, что оно соответствует истинному положению дел. Когда я говорю о Стране Мертвых, я имею в виду именно настоящую страну, расположенную на континенте Уандук, а не всяческие неописуемые уголки Вселенной вроде того, откуда ты в свое время действительно героически приволок нашего знаменитого мемуариста.

     - Подождите-ка! – теперь мои брови непременно уползли бы вверх и без снисходительных пожеланий Джуффина. – Страна Мертвых находится на Уандуке?! И это именно “страна”?! Они там что, живут, как нормальные живые люди? Может быть, у них еще и король имеется? Или, чего доброго, президент? И дипломатические миссии в столицах дружественных государств? Как это может быть, Джуффин? Я все-таки немного знаю, что такое смерть…
     - Знаешь, - спокойно согласился он. – Но очень и очень немного, как ты сам справедливо заметил… Обычно смерть раз и навсегда отлучает человека от привычного бытия, тут ты прав, разумеется. Но “обычно” – не значит “всегда”. Из любого правила есть исключения, так уж все устроено. Харумба – место, где обитают эти самые исключения… Кстати, никакого короля в Харумбе нет. У них там, знаешь ли, своего рода демократия. Считается, что все равны перед лицом смерти, особенно те, кому удалось от нее ускользнуть…
     Он задумчиво умолк и уставился куда-то поверх моей головы тяжелым немигающим взглядом.
     - Но… - начал было я.
     - Не торопи меня, ладно? – неожиданно мягко попросил Джуффин. – Я и так тебе все расскажу. Возможно даже несколько больше, чем тебе хотелось бы услышать. Просто надо собраться с мыслями.
     - Собирайтесь, - растерянно согласился я и потянулся за кувшином, чтобы подлить себе камры. Руки у меня дрожали – вот уж не знаю, с какой стати!
     - Ох, нет ничего труднее, чем объяснять некоторые простые общеизвестные факты неофиту, вроде тебя, - наконец заключил Джуффин. – Ладно, все равно мне следует хотя бы попробовать. Итак, сэр Макс, в этом прекрасном Мире есть некоторое – не слишком большое, всего несколько сотен – количество счастливчиков, которым удалось победить смерть – по крайней мере, отчасти. Страна Мертвых Харумба была основана несколько тысячелетий назад коренными обитателями материка Уандук…

     - То бишь, эльфами, - кивнул я. – Или как их там по-научному?
     - Кейифайи, - нетерпеливо подсказал Джуффин. – Как ты и сам знаешь, чистокровные эльфы живут столь долго, что их не без основания считают практически бессмертными. А вот их потомки от браков с людьми, или крэйями редко живут подолгу. Некоторым эльфам оказалось присуще чувство родительской любви, и поскольку этим вечно юным беднягам то и дело доводилось одного за другим хоронить своих престарелых детей, они заключили, что следует попытаться как-то обмануть смерть. И надо признать, им удалось довольно далеко уйти по извилистому пути уловок. Правда, продлить жизнь своих потомков на сколь-нибудь серьезный срок, уандукские чародеи так и не сумели. Зато им удалось создать условия, в которых любой мертвец может продолжать привычное существование. При этом его личность остается неизменной, а телесные ощущения и душевные порывы, которые испытывает умерший в Харумбе, в точности похожи на те, что посещали его при жизни.
     - То есть, вообще никакой разницы? – деловито уточнил я.
     - Ну, мне трудно об этом судить: пока сам не попробуешь, не узнаешь, - осторожно ответил шеф. – Но говорят, что никакой – словно ты и не умирал вовсе… Есть только одно неудобство, с которым приходится мириться: умерший не должен покидать пределы Страны Мертвых, поскольку смерть терпеливо караулит его на границе Харумбы. Рассказывают, впрочем, будто Харумба великолепное место и вполне стоит того, чтобы провести там не одно тысячелетие.
     - Но почему, в таком случае, там хоронят не всех? – изумленно спросил я. – По-моему…
     - Да, я понимаю твое удивление, - кивнул Джуффин. – Скажу больше, мой бедный сэр Макс: сейчас тебе предстоит здорово разочароваться! Видишь ли, не так уж просто стать одним из обитателей Страны Мертвых. Еще неизвестно, что труднее: получить разрешение на переезд в Харумбу, или улизнуть от смерти в иную Вселенную! Свободный вход открыт только прямым потомкам хранителей Харумбы – небольшого и практически закрытого для контактов с внешним миром сообщества очень старых кейифайев. Замечу, что никому из них уже давно не приходит охота обзаводиться новыми наследниками взамен успокоившихся в чертогах Харумбы, да и внуки с правнуками редко появляются в этих странных семействах… У остальных людей тоже есть шанс попасть в Харумбу, но он весьма невелик. Два основных условия – личные достоинства и огромные деньги. Да, и еще нужно быть достаточно удачливым, чтобы не умереть насильственной смертью, поскольку возродиться к жизни в пределах Харумбы может только тот, кто умер в ее пределах, под присмотром и, так сказать, руководством ее хранителей.

     - Личные достоинства, говорите? И деньги? Ничего не понимаю, – ошеломленно признался я. – А деньги-то тут при чем?! Я вполне могу смириться с тем, что бедняку не светит жизнь во дворце: по собственному опыту знаю, что без этого вполне можно быть счастливым. Но шанс на бессмертие должен быть бесплатным, иначе свинство какое-то получается!
     - Да, на первый взгляд, требования хранителей Харумбы представляются весьма несправедливыми, - согласился Джуффин. – С другой стороны, справедливость как таковая вообще не является одним из непреложных законов Вселенной: это понятие – всего лишь порождение великой потаенной мечты каждого человека получить хоть какую-то награду за свои истинные и мнимые достоинства, не оцененные ближними… Впрочем, хранителей Харумбы можно понять: поскольку ребята дарят своим подопечным бессмертие, но не могут предоставить им полную свободу действий, они берут на себя обязательства содержать их в течение бесконечно долгого промежутка времени. И еще как содержать! Говорят, что каждый обитатель Харумбы может устроиться там с комфортом, какой не снился даже правящим монархам этого Мира – если пожелает, конечно! Любителя простой жизни не будут принуждать купаться в роскоши, но последовательных аскетов, знаешь ли, не так уж много, особенно после того, как люди выясняют, что заботиться о здоровье во имя долголетия больше не нужно. Одним словом, меня не удивляет, что минимальная плата за вход в Харумбу составляет около миллиона наших корон…
     Я присвистнул: все-таки корона Соединенного Королевства – очень крупная денежная единица. Семья средних горожан без особых претензий может очень неплохо прожить на эту сумму полдюжины дней, а то и больше, не пользуясь при этом щедростью Его Величества Гурига VIII, который, продолжая семейную традицию, приказал владельцам столичных трактиров бесплатно кормить всех голодных, а счет за убытки выставлять его казне. Мое жалование, правда, составляет около шестисот корон за дюжину дней, но при этом надо учесть, что никому из государственных служащих в Соединенном Королевстве не платят столь щедро, как сотрудникам Тайного Сыска – а я ведь какой никакой, а все-таки заместитель Почтеннейшего Начальника этой уважаемой организации, его “Ночное Лицо”, если перейти на официальный штиль. Логика простая: если уж государство нуждается в постоянных услугах группы весьма могущественных, а посему, безусловно, опасных колдунов, каждый из которых потенциально способен чуть ли не в одиночку устроить в королевстве новые Смутные Времена, то пусть они будут настолько сытыми, насколько это возможно – до икоты, до мучнистой отрыжки, до угрызений совести, в конце концов! Но для того, чтобы скопить целый миллион корон, даже мне потребовалась бы почти вечность, да еще и проведенная под бременем суровой экономии.

     - М-да, пожалуй бессмертие мне пока не по карману, - печально заключил я.
     - Бессмертие по рецептам Харумбы тебе в любом случае не светит, как и прочим Вершителям, - с неуместной жизнерадостностью сообщил мне мой задушевный друг, сэр Джуффин Халли, злодей, каких мало. Посмотрел на мою разочарованную рожу и снисходительно добавил: - Не расстраивайся, сэр Макс, зато теперь у тебя появился дополнительный стимул оставаться в живых как можно дольше.
     - Логично, - вздохнул я. – Впрочем, я никогда не жаловался на недостаток причин оставаться в живых, их и так хватает… Ладно уж, Магистры с ним, с уютным уандукским бессмертием, которое мне не светит! Но все равно нечестно получается. У хороших людей редко бывает возможность скопить миллион корон – да какое там, даже пару тысяч: так уж они устроены, хорошие люди! Это не значит, что все они обречены на карьеру портовых нищих, но целый миллион корон... Готов спорить, что его даже у вас нет!
     - Да, - спокойно согласился шеф. – Можешь себе представить: мне до миллиона недостает нескольких дюжин корон, я как раз недавно проверял свои текущие счета в Канцелярии Больших Денег. Самое занимательное, что этих нескольких дюжин корон мне уже лет сто недостает. Мистика какая-то, честное слово!
     - Могу вам одолжить, - улыбнулся я. – Вот уж это точно не проблема! А вы в крак небось свой миллион выиграли? До выхода знаменитого Королевского Указа, который гласил, что господину Почтеннейшему Начальнику Малого Тайного Сыскного Войска навеки запрещается играть в карты в общественных местах, во имя сохранения гражданского мира?
     - Не весь, конечно, но значительную часть, - с удовольствием подтвердил он. И невозмутимо добавил: – Кроме того, ты забываешь, что пока я не стал “господином Почтеннейшим Начальником”, я довольно долго был самым высокооплачиваемым наемным убийцей в Соединенном Королевстве. Карманы у меня в то время были дырявые, но кое-что в складках все-таки застряло…
     - Вот! – ехидно сказал я. – Теперь понятно, кто в состоянии заработать себе миллион на бессмертие в Харумбе: наемные убийцы и удачливые карточные шулеры. Ну и компания там собралась! Впрочем, принимая во внимание мой личный опыт общения с вами… Ха! Очень даже милая компания, хотя мое чувство социальной справедливости по-прежнему бурно протестует против такого вывода. Революцию, что ли, устроить? Под лозунгом “даешь бесплатный вход в Харумбу для мирового пролетариата!

     - Страсти какие! - снисходительно согласился Джуффин. – А что, действительно организуй восстание, а мы с Кофой будем его подавлять, уж что-что, а это умеем! Главное, чтобы твой бунт обошелся без фатальных последствий: компания в Харумбе действительно собралась неплохая, такую грех портить. И знаешь, почему? Потому что деньги – это почти обязательный, но отнюдь не единственный ключ от входа в Страну Мертвых. Ты уже забыл: сначала в качестве решающего фактора я назвал личные достоинства кандидатов и только потом упомянул размер вступительного взноса в этот самый дорогой из элитарных клубов. Чтобы окончательно закрыть вопрос о деньгах, замечу, что по моим сведениям, примерно три дюжины нынешних обитателей Харумбы были допущены туда без платы за вход. С них не взяли ни гроша. Эти господа поселились в Харумбе по специальному приглашению ее старожилов.
     - Небось, какие-нибудь знаменитости? – неодобрительно спросил я.
     - Ну, не сказал бы, что такие уж знаменитости. Во всяком случае, не все. Просто очень хорошие, вернее, в высшей степени приятные люди. Знаешь, из тех ребят, которые сразу же становятся душой общества в любой компании – неважно, попадут ли они к Королевскому двору, или окажутся среди портовых нищих. Это врожденный дар. Встречаются ведь гениальные поэты, или скульпторы: их даже учить ничему не надо, они от рождения способны творить чарующие вещи, для них это так же естественно, как для тебя клевать носом после бессонной ночи. Ну а иногда случается, что человек наделен даром создавать вокруг себя совершенно непередаваемую атмосферу счастливой легкости. Для этого вовсе не обязательно обладать острым умом, чувством юмора, или природной добротой. Просто надо быть теплым, как этот нелепый древний камин в твоей большой гостиной…
     - К которому все невольно подвигаются поближе зимним вечером, даже любители покритиковать его старомодный дизайн, вроде вас, - с невольной улыбкой закончил я. – Да, встречаются такие ребята. Жаль только, что редко.
     - Да, пожалуй, действительно не так часто, как хотелось бы, - рассеянно подтвердил Джуффин. – Вот для таких людей вход в Харумбу открыт, можно сказать, настежь. Достаточно изъявить желание. Впрочем, парочка особо популярных знаменитостей в Страну Мертвых тоже просочилась, по многочисленным просьбам тамошних обитателей: они ведь интересуются делами живых, совсем как провинциалы событиями в столице… А что касается богачей, готовых уплатить вступительный взнос, им рекомендуется заявить о своем желании умереть в Харумбе заранее. Хранители Харумбы тщательно собирают о них самые подробные сведения, а потом предоставляют эту информацию своим питомцам. И жители Страны Мертвых сами решают: хотят они заполучить такого соседа, или нет. Они, знаешь ли, весьма переборчивы. Когда впереди уютная вечность, заполненная исключительно маленькими радостями бытия, любые перемены, в том числе и новые знакомства, начинают казаться не слишком соблазнительными...

Вторая повесть называется “Лабиринт Мёнина”. Вещица получилась жутковатая (даже на мой вкус), но я намеренно выбрал для вас самый забавный из отрывков.

"Лабиринт Мёнина"

     … Когда нам в глаза ударил ослепительный свет разноцветных огней, а уши мгновенно заложило от сумбурной симфонии человеческих голосов, громкого смеха и нескольких танцевальных мелодий, вразнобой доносившихся отовсюду, мы ни на мгновение не удивились, словно заранее знали, что в таком настроении можно попасть только на праздник.
     - Макс, - весело спросил Мелифаро, - может быть, задержимся здесь немного, если уж так повезло? Это здорово похоже на ярмарку в Нумбане – отец пару раз возил меня туда, когда я был маленьким… Только здесь, по-моему, не торгуют всякой скучной сельскохозяйственной дрянью. Просто веселятся. И правильно делают.
     - И еще это похоже на Луна-Парк, - улыбнулся я. Поймал его вопросительный взгляд и объяснил: - Тоже что-то вроде ярмарки. Качели, карусели, музыка, всякие вредные для желудка вкусности на каждом углу – словом, все, что нужно для счастья, если тебе девять лет… ну, я имею в виду – около сорока, по вашим меркам.
     - Мне и сейчас нравится, - восторженно объявил он. – Давай немного здесь погуляем.
     - Давай, - великодушно согласился я. – Единственное, что меня удручает…
     - А тебя все еще что-то удручает? – укоризненно спросил Мелифаро.
     - Угу. У нас нет денег – по крайней мере, местных. А бесплатно нам вряд ли кто-то даст покататься.
     - Деньги – это пустяки, - жизнерадостно возразил он. – Сейчас быстренько вытянем кошелек из ближайшего кармана…
     - Тебе не стыдно, сэр Тайный Сыщик? - я укоризненно покачал головой.
     - С какой стати?! – возмущенно фыркнул Мелифаро. – Ты сам все время твердишь, что Лабиринт Мёнина – сплошное наваждение. Мое наваждение – что хочу, то и делаю! А в настоящий момент у меня есть только одно желание: покататься на карусели. Если мое желание не осуществится, я умру, и делай что хочешь!

     - Ты был прав, когда говорил, что впадаешь в детство, - ехидно сказал я. – Счастье, что твой спутник я, а не сэр Лонли-Локли, а то стоять бы тебе в углу до завтрашнего утра! Ладно уж, считай, что все кошельки этого мира – твои… по крайней мере, те, которые ты сумеешь незаметно извлечь из чужих карманов.
     - Обижаешь! – хмыкнул Мелифаро. – Меня сэр Кофа пару лет этому учил: ремесло карманника –азы нашей работы. Это только ты у нас такой гений, что миры создавать научился прежде, чем стрелять из бабума, а рыться в Щели между Мирами тебе проще, чем в чужих карманах…
     - Да, я у нас гений, - скромно подтвердил я. – Ладно, валяй. Кидай к моим ногам чужие кошельки, я не рассержусь!
     Но согрешить нам так и не привелось. Судьба решила во что бы то ни стало оберегать нашу нравственность, и без того сомнительную, от разлагающего влияния насущной необходимости. Мое внимание привлекла яркая надпись над кассой ближайшего аттракциона (тот факт, что и язык, и алфавит оказались знакомыми, меня обрадовал, но совершенно не удивил): “Купите себе пять минут удовольствия. Для женщин – 8 фриков, для детей – 3 фрика, мужчины сегодня и всегда – БЕСПЛАТНО”.
     - Смотри-ка! – восхищенно сказал я Мелифаро. – Кажется, мы с тобой попали в славное местечко. Нас здесь любят!
     - Ну, хоть где-то нас любят, - рассеянно отозвался он (очевидно, уже сосредоточился на выборе “жертвы”), потом прочитал объявление, и рот его приоткрылся, как у деревенского дурачка на экскурсии по химической лаборатории. – Во дела, Макс! – восхищенно сказал он. – Что же это за мир такой замечательный?!

     - Иди, покатайся на карусельке, радость моя, - весело посоветовал я ему. – Разбираться потом будешь.
     - Или не буду вовсе, - легкомысленно согласился он. – А ты? Составишь мне компанию?
     - Не сейчас, - улыбнулся я. – Очень хочу полюбоваться на это зрелище со стороны: когда еще доведется увидеть грозного сэра Мелифаро верхом на зеленой лошадке!
     - Никаких лошадок! – горделиво возразил он. – Сколько себя помню, всегда катался на драконах. А здесь они тоже есть.
     Дождавшись, пока карусель остановится, Мелифаро беспрепятственно поднялся на помост (объявление над кассой не было шуткой, чего я в глубине души слегка опасался), оседлал дракона, розовые бока которого были украшены аляповатыми разноцветными ромашками, и с блаженным лицом кружился под незатейливую, но очаровательную мелодию – так мог бы играть деревенский музыкант, которому в детстве довелось послушать Вивальди.
     Я не столько любовался этим незабываемым зрелищем, сколько осматривался. Мне было чертовски интересно: куда нас на сей раз занесло? Некоторые догадки уже зародились в моей голове (иногда оный предмет не столь бесполезен, как может показаться), дальнейшие наблюдения подтвердили мою правоту.
     Хозяева аттракционов, обещавшие мужчинам бесплатное катание, не рисковали разориться: мужчин здесь было мало, гораздо меньше, чем женщин и детей. Что касается детей, мальчики среди них тоже встречались не так часто, как девочки – хотя, с детьми бывает непросто разобраться, особенно если почти все они коротко острижены и одеты в разноцветные шорты и футболки. А вот мужчину от женщины можно было отличить на любом расстоянии: наш брат мужик в этом жизнерадостном мире явно отличался пристрастием к пышным прическам, нарядным рубахам, пижонским узким брюкам, немилосердно подчеркивающим их, с позволения сказать, первичные половые признаки, и, что потрясло меня больше всего – декоративной косметике. Справедливости ради, следует отметить, что тем представителям мужского пола, которых я успел разглядеть, это было к лицу: ребята отнюдь не напоминали расфуфыренных трансвеститов, скорее уж – хорошо загримированных актеров, подобранных на главные роли в каком-нибудь телесериале о большой и страстной любви. Мне, конечно, довольно трудно судить о мужской красоте, но я был готов спорить на что угодно: именно такие физиономии и сводят с ума истосковавшихся по пылким отношениям домохозяек! На их фоне мы с Мелифаро в своих походных костюмах и растоптанных ботинках явно здорово проигрывали.

     А вот местные женщины выглядели более чем скромно: с короткими мальчишескими стрижками, в просторных брюках и не менее просторных рубахах, отчего их фигуры поначалу казались бесформенными, в туфлях на низком каблуке, на лицах – ни капли макияжа. И все же было в них нечто необъяснимо привлекательное, почти завораживающее. Уже позже, задним числом, я понял: в них ощущалась сила и неописуемая уверенность в себе – амазонки какие-то, честное слово! “Наверняка тут у них матриархат, - резюмировал я про себя. – Что ж, будем надеяться, что нас не примут за… мальчиков легкого поведения!”
     Когда Мелифаро покинул декоративное седло на спине розового дракона, я уже приблизительно сформировал стратегию нашего поведения: тихонько наслаждаться жизнью, благо денег с нас за это, вроде как, не собираются требовать, и не выпендриваться. Авось, сойдет!
     - Пошли еще где-нибудь покатаемся! – потребовал он. Я кивнул, поскольку понял, что здорово соскучился по простым, но восхитительным радостям бытия, испытать которые может только беззаботный посетитель Луна-Парка, или ярмарки – как бы не называлось это воистину волшебное место!
     Неприятностей нам, вроде как, не светило, скорее наоборот: женщины, проверяющие билеты у аттракционов, смотрели на нас с дружелюбной симпатией; женщины, с которыми мы оказывались соседями во время катания, проявляли к нам не слишком ярко выраженный, но все же ощутимый интерес; женщины, с которыми мы сталкивались в толпе, окидывали нас оценивающими взглядами, но никаких грубых замечаний, хвала Магистрам, не отпускали. Что касается мужчин, они вовсе не обращали на нас внимания. Насколько я успел заметить, ребята с полной самоотдачей посвятили себя служению прекрасным дамам: стреляли глазками, призывно улыбались, что-то шептали, уткнувшись губами в нежную мочку уха собеседницы, а порой демонстрировали совершенно непристойные жесты – впрочем, не без известного изящества. Дамам все это наверняка нравилось, но бросаться в объятия искусителей они, кажется, не слишком торопились. Впрочем, все эти наблюдения я сделал пользуясь исключительно боковым зрением: не до того было. Мы с Мелифаро кружились, кружились и кружились, всеми возможными и невозможными способами, словно подрядились испытать все аттракционы в этом царстве развлечений. Оттянулись на полную катушку!

     Наконец мы ощутили приближение первого приступа морской болезни и сочли за благо взять тайм-аут. Не сговариваясь, мы начали оглядываться в поисках какого-нибудь уличного кафе: такого, чтобы попасть туда можно было, не пересекая роковую черту дверного проема. Очень уж нам не хотелось покидать это замечательное местечко – в глубине души я подозревал, что на весь бесконечный Лабиринт Мёнина другое такое не отыщется: мало того, что нас здесь никто не хотел убить, так еще и на каруселях бесплатно катали!
     Летних кафе здесь оказалось полным-полно, просто они располагались на некотором расстоянии от аттракционов, как бы очерчивая периметр этой страны незамысловатых чудес. В каждом нас встречало традиционное объявление: “Для мужчин – бесплатно!” - везде звучала простая, но мелодичная музыка – мы даже какое-то время побродили между разноцветными столиками, выбирая музыкальный фон, который удовлетворил бы наши, не столь уж схожие, вкусы. Наконец мы опустились в удобные мини-шезлонги заведения, каковое гордо именовалось “Королевский приют”, поскольку великодушно решили: что подходит королям, то и нас худо-бедно устроит.
     К нам тут же подошла хозяйка заведения, на удивление привлекательная дама средних лет. Ее очарование совершенно не портила бесформенная одежда, даже легкий пепел седины, припорошивший темные волосы, был ей к лицу.
     - Нечасто к нам заходят женатые мужчины! – одобрительно заметила она. – Ваши жены сущие ангелы, мальчики, если позволили вам развлекаться без них! Уж не удрали ли вы из дома, проказники?
     Мелифаро открыл было рот, чтобы высказать все, что он думает по этому поводу (одна только мысль о том, что кто-то может “позволить”, или “не позволить” ему делать все, что он сочтет нужным, способна довести парня до бешенства), но я предусмотрительно наступил ему на ногу под столом: дескать, молчи, я сам разберусь. К счастью, он чертовски понятлив… иногда.
     - Мы хорошо себя вели, - скромно сказал я этой приветливой леди. Она, к моему величайшему восторгу, понимающе кивнула. Воодушевленный столь теплым приемом, я осторожно спросил: - А как вы догадались, что мы женаты?

     - Вот глупенький! – рассмеялась она. – Были бы вы такими скромниками, если бы жены за вами не присматривали, как же! Знаю я вашего брата: мой муженек до сих пор норовит глаза подкрасить, а ведь как я за ним слежу… Да и одежда на вас домашняя. Сразу видно хорошо устроившихся в жизни мальчиков!
     - Да, я как-то не подумал, что у нас все на лице написано, - опустив очи долу пролепетал я. – Какой же я недогадливый, право!
     На самом деле меня распирало от смеха, но я дал себе слово сдерживаться: очень уж не хотелось подниматься из-за стола и искать себе место для отдыха на противоположном конце парка аттракционов. Мелифаро, кажется, пребывал в глубочайшем шоке. Я-то, признаться, полагал, что его способность наблюдать и анализировать все еще при нем, и парень сделал примерно те же выводы о здешнем общественном устройстве, что и я, но, кажется, я недооценил его способность самозабвенно отдаваться развлечениям. Мой друг не заметил ничего, кроме огней, музыки и прочих атрибутов праздника, гостями которого мы столь неожиданно оказались.
     - Что вам принести, милые? – радушно спросила хозяйка кафе. – Подумать только, женатые мужчины у меня в гостях! Вот уж мои конкурентки обзавидуются!.. Заказывайте, не стесняйтесь, для вас мне ничего не жалко.
     - Если ничего не жалко, принесите нам что-нибудь на ваш вкус, - решительно сказал я. Меньше всего на свете меня сейчас прельщал интеллектуальный труд над местным меню. – Немножко выпивки, немножко закуски – все, что требуется, чтобы скоротать время за приятной беседой.
     - Ах ты мой золотой, как же ты доверяешь моему вкусу! – восхитилась она. Подмигнула Мелифаро и нежно спросила: - А ты согласен со своим приятелем, господин молчун?
     Надо отдать должное парню: он не взорвался, хотя, судя по его покрасневшей физиономии, дело к тому шло. Но он молча кивнул, изо всех сил изображая смущение.
     - Такой молоденький, и уже женат, - ласково бормотала женщина, отправляясь на кухню. – Каких только шуток любовь с людьми не шутит!
     Мы остались одни, и Мелифаро уставился на меня дикими глазами. Все его существо сейчас истекало одним немым вопросом: “Что здесь происходит?!?!”
     - Где же твоя хваленая наблюдательность? – укоризненно спросил я. – Неужели ты еще не понял: здесь матриархат, причем очень ярко выраженный. А ты думал, почему нас бесплатно кормят и развлекают? На моей родине, например, существуют ночные клубы, где мужчины платят за вход, а женщины – нет. Думаю, здесь тоже начиналось с чего-то в таком роде…

- Как ты сказал? “Матохерат”? А что это такое? – ошеломленно спросил мой друг. Я попытался объяснить, он удивленно качал головой и вообще производил впечатление человека, изрядно сбитого с толку. До меня с некоторым запозданием дошло: чтобы понять, что такое матриархат, следует быть знакомым хотя бы с патриархальным устройством общества. В Соединенном Королевстве уклад какой-то другой, какой именно – не берусь сформулировать. Что касается политики, мужчины у нас – фигуры более заметные, а женщины, как я постепенно выяснил – более влиятельные. В семейной жизни существует своего рода равноправие, основанное на прочном фундаменте непонимания: а с какой стати кто-то должен быть “главным”? Фамилии берут и материнские, и отцовские, руководствуясь, скорее, их благозвучностью, чем каким-то принципом. В других государствах Мира все еще более запутано: например, в Куманском Халифате существуют гаремы, но в то же время, большинство государственных служащих, в том числе полицейских – женщины. В Шиншийском Халифате, как мне рассказывали, у мужчины вообще очень мало шансов поступить на службу в армию: там считается, что наш брат мало пригоден для войны. В Изамоне, где высокие государственные должности распределяются исключительно между мужчинами, все мужья поголовно боятся своих жен: больно уж много юридической власти отдает в распоряжение их суровых подруг местное законодательство. В частности, любая женщина может выгнать мужа из дома, не объясняя причину столь жестокого поступка, и, что еще хуже, она не обязана отдавать ему ни гроша из им же заработанного “общего” имущества. Ну и так далее – это я все к тому, что ни патриархальными, ни матриархальными, в традиционном понимании этих терминов, обществами в нашем Мире, кажется, и не пахнет. Поэтому мои попытки объяснить Мелифаро, что такое “матриархат” отняли несколько больше времени, чем я рассчитывал. Кроме всего, он еще то и дело отвлекался от беседы: с новым, обострившимся интересом разглядывал окружающих, очевидно искал в их поведении то ли доказательства, то ли опровержения моих слов.
- Кажется, я понял, - наконец вздохнул он. – А я-то еще с самого начала удивился: какая у них мода странная! Мужики нарядные, причесанные, а леди одеты, словно собрались поработать на ферме, а не развлечься. Теперь понятно: если женщины здесь главные, надо стараться им понравиться. Вот ребята и стараются, как могут. И вся эта бесплатная кормежка… Они нас кормят как птиц: потому что это забавно и доставляет удовольствие. И, наверное, еще потому, что мужчина в этом странном месте вряд ли может хоть что-то заработать: его просто никто не возьмет на работу. У них это, наверное, не принято.

     - Думаю, заработать все-таки можно, - усмехнулся я. – Но исключительно своим прекрасным телом. Гляди! – я указал ему на нескольких нарядных, искусно причесанных мальчиков, вертевшихся вокруг двух пожилых леди. Молодые люди вели себя с недвусмысленной развязностью – точь-в-точь недорогие проститутки моей родины. Дамы оценивающе оглядывали их с ног до головы, небрежно похлопывали по поджарым ягодицам, понимающе перешучивались между собой – жаль, что вполголоса: я был почти уверен, что с их уст срываются умопомрачительные непристойности. Наконец, женщины выбрали двух молодых людей, покровительственно обняли их за плечи – каждая своего – и неторопливо удалились. Отвергнутые “плейбои” немного потоптались на месте, пошептались и, наконец, отчалили – на поиски новых интересных знакомств, я полагаю. Мелифаро зачарованно смотрел вслед удаляющимся парочкам. Кажется, его проняло.
     Хозяйка кафе вернулась с огромным, тяжело груженым подносом. Ее представления о том, что такое “немного” явно не совпадали с моими, но я скорее обрадовался такому недоразумению, чем огорчился. Она некоторое время ласково ворковала с Мелифаро, пытаясь его растормошить, но у нее ничего не вышло: мой любвеобильный друг был явно не в духе. Впрочем, в глазах нашей новой знакомой его замкнутость наверняка выглядела как очаровательная застенчивость, подобающая женатому мужчине. Я же вовсю наслаждался нелепостью ситуации – когда еще доведется!
     - Если тебе здесь больше не нравится, можем уйти в любую минуту, - напомнил я Мелифаро. – Впрочем, я бы предпочел сначала поужинать. И немного выпить. И покурить – даже если это здесь не принято. И самое главное, обсудить с тобой кое-что… если ты, конечно, не против.
     - Мне здесь действительно не слишком нравится, - проворчал Мелифаро. – Но выпить я тоже не прочь, да и закуска не помешает… Знаешь, чудовище, я уже довольно долго живу на свете и за это время как-то успел привыкнуть к тому, что… А, ладно, плевать! В конце концов, это не наши проблемы. По сравнению с той раскаленной пустыней, здесь все равно райское местечко. Да и шерстью до пояса они не поросли, что вполне удовлетворяет мои эстетические потребности.
     - Вот именно, - кивнул я. – От добра добра не ищут. Когда еще выпадет возможность спокойно поговорить…
     Вот. Надеюсь, я вас заинтриговал. Спрашивайте в аптеках вашего города ближе к лету. А пока...

...Хэппи нью error (поскольку каждый новый год дарит нам ни с чем не сравнимую возможность натворить множество новых ошибок… и иногда это даже делает нас счастливыми).

Ваш,
Макс Фрай.